Космополит

Космополит

Кавказская война 19 века

Кавказская война 19 века

Раб божий Джемал-ед-дин.
Я уверена, что именно так идентифицировал себя мой прапрадед. Люди же, и при его жизни, и после смерти, называли его по разному - кто святым, кто реакционером, кто суфием, кто фанатиком, кто шейхом, кто дервишем - накшбандия, кто мракобесом. Так кто же он - сеид, шейх Джемал-ед-дин (Джамал-ед-дин, Джемаледдин, Джамаладдин, Джамалутдин) Казикумухский (аль Кази-Кумухи)?
На этом сайте, пользуясь правом кровного родства, я постараюсь размещать свои ( и не только) материалы, в той или иной степени связанные с его жизнью, которая в связи с последними событиями в Чечне в очередной раз становится объектом пристального внимания. И, как уже не раз происходило, внимания не всегда объективного. Понимая, что необъективность эта зачастую обусловлена не злым умыслом, а недостаточным знанием предмета и существующими в обществе ложными стереотипами, я посчитала, что мои искренние попытки разобраться в многогранности этой непростой фигуры и рассказать о ней, будут способствовать большему взаимопониманию между представителями разных народов, которое так необходимо сейчас и будет необходимо на протяжении всего нелегкого пути, который предстоит человечеству. Хотелось бы, чтобы моя страничка стала и данью памяти этому человеку, сказавшему сто пятьдесят лет назад: "Мы - дети одного бога и грешно нам проклинать друг друга" и, несмотря на всё внимание к его персоне, так мало кем услышанному.

Гюльнара Самедовна Мамедова (Алаи)

О некоторых героях повести Л. Н. Толстого «Хаджи - Мурад»

Интересен парадокс существования литературных героев произведений любого классика - они становятся для читателя очень живы на страницах книги и удивительно бесплотны в его сознании в исторической перспективе. Работать над повестью «Хаджи - Мурад» Лев Николаевич начал всего сто с небольшим лет назад - в 1896 году - а скажи сегодня кому-нибудь из бакинских школьников, что среди них есть потомки героев повести - не поверят.
Если русским, французским, грузинским читателям Толстого, потомкам его реально существовавших героев - многочисленным Воронцовым, Чернышевым, Волконским, Шуазель, Орбелиани, легко хотя бы ономастически проследить свою связь с ними из - за христианской традиции существования родового имени, то мусульманским -труднее. Ибо существовавшая до Октябрьской революции мусульманская традиция идентификации личности по имени деда, отца и сына (аль, ибн и т. д.) была полностью утеряна. А уж смена арабского алфавита на кириллицу довершила отлучение людей от своей истории, заставив воспринимать 1917 год почти как год Рождества Христова или Хиджры.
Горское ли долголетие тому причиной или же слишком заметный след, оставленный в истории предками, дали членам нашей семьи редкое в наши дни осознание причастности своим корням и читая строки повести «Хаджи - Мурад»: «Первым вошел к нему (Шамилю) его тесть и учитель, высокий седой благообразный старец с белой, как снег, бородой и красно - румяным лицом, Джамал - Эдин, и, помолившись богу стал расспрашивать Шамиля о событиях похода и рассказывать о том, что произошло в горах во время его отсутствия ...» и т. д., мы знаем что речь идет о нашем прапрадеде.
Об одном своем замечательном качестве писал Лев Николаевич: «Когда я пишу историческое, я люблю быть до малейших подробностей верным действительности». (*1). Для одного первого наброска «Хаджи - Мурад» он ознакомился с сочинениями, в которых насчитывалось 5 тысяч страниц. А ведь повесть имеет десять редакций с многочисленными вариантами.

В повести нашли отражение исторические документы, печатные и архивные источники. Но... каковы эти источники и кто их авторы? В большинстве своем это русские участники Кавказской войны, воевавшие против Шамиля. (Подробно список источников приведен в т. 35, с 631-663).

*1 Л. Н. Толстой. Полное собрание сочинений т.73 с.355

Каково же было их отношение к своему грозному, безжалостному противнику, на протяжении двадцати пяти лет ведущему борьбу с силами, многократно превышающими его собственные? Об этом очень образно говорит в своих воспоминаниях штабс- капитан Аполлон Руновский, приставленный к пленному Шамилю в Калуге, описывая толпу, окружающую пленника: «Но ни на одном лице, ни в одной паре глаз не заметил я и малейшего неприязненного чувства или упрека, способного заставить преступного пленника опустить голову в сознании справедливости этой укоризны. Ни одного взгляда ненависти, ни одного желания мщения не бывало видно на лицах зрителей. А, между тем, в числе их, без сомнения, были люди, оплакивающие своих близких родственников или друзей, которые сделались жертвами войны, так долго и так искусно веденной этим самым пленником. Напротив, все устремленные на него взоры выражали полную симпатию, и на всех лицах отражались сочувствие и уважение к личности проходившего перед ними человека». (*1)
При таком отношении к врагу можно было безусловно надеяться на относительную объективность воспоминаний. Но есть одна сторона этой объективности, о которой редко кто вспоминает. И это то, что объективность этих источников и воспоминаний - это объективность свидетеля христианского о жизни и быте мусульман, и в этом случае незнание канонов ислама очень часто приводило к недоразумениям. Рука гения, давая бессмертие живым людям, одновременно с яркими красками наносит на их образы толстый защитный слой - практически невозможно представить их другими, чем они изображены. И все таки мы попытаемся.
Итак, вернемся к героям повести «Хаджи - Мурад». В главе XIX, посвященной предводителю горцев Шамилю, есть намек на любовную интригу; в ней противоставляются две жены Шамиля: одна, как говорит о ней Толстой, - «любимейшая из жен, восемнадцатилетняя, черноглазая, быстроногая кистинка Аминат» и другая - «остроносая, черная, неприятная лицом и нелюбимая, но старшая жена его Зайдет». Но почему же тогда старшая и почему ей, а не «любимейшей» Аминат, дарит Шамиль шелковую материю, возвратясь из похода?
Сколько же лет было Зайдат в 1852 году, - сам Толстой так определяет время действия главы? Вернемся к воспоминаниям Аполлона Руновского. В записях, относящихся к 1860 году он пишет, что ей было тридцать лет. Значит в 1852 году - ей 22 года, самому Шамилю - 54 года. В семье к тому времени была жена Шуанат и по возрасту, и по семейному стажу гораздо старше Зайдат (Шамиль женился на ней в 1840 году, когда Зайдат было всего 10 лет.)
*1.А. Руновский.Записки о Шамиле. СпБ, 1860.
Ни людям, изучающим историю Кавказской войны, ни ее современникам не надо было объяснять, что совсем не по возрасту Зайдат, дочь Джамал - Эдина с тех пор как вступила в дом грозного имама и до самой своей смерти оставалась старшей в нем. Ибо имя учителя и наставника Шамиля, отца Зайдат - шейха Джамал - Эдина Сеид - Гусейна Казикухухского, одного из основоположников движения мюридизма на Кавказе «пользовалось значительной известностью и у нас (в России) в течении долгого времени борьбы нашей с так называемым мюридизмом».(*1)
Александр Дюма писал о нем: «Есть человек в Дагестане, который тихой и смирной жизнью, бескорыстием, справедливостью, ученостью и происхождением, строгостью в исполнении шариата и тариката и как учитель имамов Гази - Муллы и Шамиля приобрел в народе значение святого».(*2)
Грузинский князь Орбелиани, бывший в плену у горцев, вспоминал позже об огромном уважении народа к шейху Джамал-Эдину: «Я видел с каким восторгом встречали шейха в Даргах (Ведено). Все жители - мужчины, женщины и дети при появлении Джамалуддина бросались к нему на встречу, целовали полу платья, приветствовали его воспевая: «Ля Аллах иль Аллах, дину имам Джамалутдин» (нет Бога, кроме Бога и Джамалутдин святой веры). На виду целого народа встретил шейха и сам Шамиль, в низком поклоне целовал его руку».(*3)
Обладавший даром предвидения, священной тайной «карамат», шейх вел свою духовную родословную от первого халифа Абубекра.(*4).
Он же был и последним в длинной цепочке шейхов на Кавказе, ибо мы знаем какая судьба ждала тарикат и шариат после пленения Шамиля. Физическая же его родословная восходила к самому пророку Магомеду. В VIII в. вместе со знаменитом Абу - Муслимом появился на Кавказе один из потомков пророка, ставший прародителем для северо-кавказских сеидов. «Пай Завиль-Курба назначен был для потомков пророка Магомета. Таких в Дагестане было всего тринадцать семейств, человек около семидесяти, в том числе и кумухский проповедник Джемал-Эдин(*5).
Вот мы и подошли к тому, почему до конца жизни Шамиля оставалась Зайдат старшей женой. «... он (Шамиль) всегда гордился, что в его семье было трое потомков Магомета - это жена Зайдат и два ее брата - его зятья, то есть все дети Джемал-Эдина». Могла ли Зайдат быть такой нелюбимой, как у Толстого? Обратимся к очевидцам: «... она - дочь Джемалатдина, его
*1 Сборник сведений «Кавказские горцы» т. II Тифлис 1869г.
*2 А. Дюма «Кавказ» Тифлис 1861г.
*3 ЦГВИА ф. ВУА д. 6482 27-30
*4 Сборник Северо - Восточного Кавказа в 20-50гг. XIX в. Махачкала 1959, стр. 418-420.
*5 Павленко П.А. «Шамиль» Махачкала изд.II 1990г.

(Шамиля) воспитателя, который пользуется неограниченным его уважением
и имеет огромное влияние в народе, а это придавало Зайдат, в глазах ее мужа, такое большое достоинство, что оно послужило даже поводом к остракизму хорошенькой, но резвой Амминат, подвергшейся этой немилости за свои, иногда немножко злые шутки, против старой, но, как видно, еще очень опасной соперницы по брачному ложу».(*1).
Итак, «резвушка» Аминат получила развод, вернемся к Зайдат. «По словам мюрида Хаджио, с поручительством Гази-Магомета, Зайдат «очень, очень умна». Она в совершенстве знает все требования горского этикета, и если могли существовать в горах первые дамы - звание, которое, как известно, приобретается не умом и красотою, а должностью мужа и собственным умением держать себя с особенным шиком, то по всей справедливости, Зайдат была первою дамой Чечни и Дагестана... Основательное познание требований Корана относительно женщин, фанатическая сосредоточенность в исполнении их, наконец деятельное и вполне успешное изучение характера своего мужа, соображаясь с которыми она рассчитывала все свои поступки, доставили ей то влияние, которое, незаметно для постороннего глаза, скрывалось в основании многих решений по делам немирного края, иногда по делам первой важности.(*2).
Откуда же взялись отрицательные характеристики Зайдат? Они есть и у того же Руновского, но он, приводя их, оговаривает: «Впрочем, все эти подробности закулисной жизни семейства Шамиля сообщил мне мюрид Хаджио, который, хотя считается и очень близким человеком в доме Шамиля, но замеченное мною в нем вольнодумство против религиозных, мирских и даже административных уставов его (Шамиля) возбуждают некоторое сомнение насчет достоверности его показаний».(*3) Т.е. он прямо указывает на автора сплетен, человека, который не мог по другому отзываться о Зайдат, строгой поборнице ислама. Ведь это тот самый Хаджио, который в Калуге, познакомившись с немусульманскими нравами, пришел к выводу, что «ислам запрещает все хорошее».
Что касается внешности Зайдат, ни Хаджио, ни какой-либо другой мужчина, кроме отца, братьев, мужа и сына ее просто не мог видеть и не видел, о чем с сожалением говорит Руновский в своих воспоминаниях.
О том, что большинство сведений Толстого о семье Шамиля почерпнуто и из книги Е.А. Вердеревского «Плен у Шамиля», говорит знаменитый исследователь жизни и творчества Толстого, один из его
*1 А. Руновский Записки о Шамиле.
*2 А. Руновский Записки о Шамиле.
*3 А. Руновский Записки о Шамиле.
помощников и литературных секретарей А.П. Сергеенко в своем труде
«Хаджи-Мурад Льва Толстого». И вот «маленькая, с закривленным
орлиным носом» Зайдат Вердеревского превращается в толстовскую
«остроносую...» Да где же было у горцев найти курносых, отвечающих русскому представлению о красоте?!
В отличие от других членов семьи, сфотографированных в плену, Зайдат, очевидно, смогла и здесь остаться верной своим убеждениям. (Когда Шамилю впервые показали фотографию его жены Шуанат, он сказал, что ему лучше было бы видеть ее голову отрубленной, чем на фотографии). Описание ее внешности нам известно и по воспоминаниям княгинь Чавчавадзе, Орбелиани и жены приставленного к Шамилю в Калуге Чичагова (бывшей в родстве с одной из Орбелиани), отдававших предпочтение скромной бывшей христианке Шуанат перед «смелой и самоуверенной»(*1) мусульманкой Зайдат. Княгини были к тому же обижены на нее за ее нежелание во время нахождения в плену кормить их из того же котла, в котором варилась пища для семьи имама. Зная строгие предписания ислама в отношении еды, смешно было бы требовать у прямой наследницы пророка Магомета согласия есть из одного котла с «неверными»! И в этом случае, безусловно, предвзятого мнения, Чичагова пытается отдать дань справедливости, говоря о внешности Зайдат: «Не было видно никаких следов красоты, но выражение лица у нее было умное»., а к положительной характеристике внешности Шуанат, добавляя «щеки румяные (вероятно, не без помощи славящихся кавказских румян). (*2). Куда уж дочери известного аскета до дочери купца в уходе за своей внешностью!
Что ж, не будь сплетен и женской предвзятости, может быть совсем другой образ созд